~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~Стать Адамом~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~
Есть только Ничего. А теперь есть я. И множество цветов спиралевидными кольцами занимающие всю бесконечность вокруг. Я двигаюсь вперёд. Нет, это центр вращающейся пестроты цветов затягивает? Поглощает? Перевоплощает меня в себя. Цвета исчезают, белое свечение растёт, становится всеобъемлющем, заполняет почти всё. И, оно абсолютность! Оно есть бесконечность, оно есть вечность…
«Оно Изчезает. Свет уходит, и тьма подступает, с края».
На яркое Солнце плавно надвигались плотные, пушистые облака. И улица, погасая, становилась наполнена превалирующе рассеянным солнечным светом. Человек, неподвижно сидящий, облокотившись торсом на спинку лавки и обративший взор на уже скрывающееся светило, начинает моргать и медленно водить головой. Исчезнувшие лучи прямого света Солнца вывели Его из оцепенения. Постепенно заслепленному зрению возвращается контрастность и способность различать окружающие предметы и объекты. Плавно включается слух и звуковой фон города обращает внимание Человека на себя. Новое ощущение вызывает интерес, перемешенный с удивлением и открытием нового, что что-то ещё так же «есть вокруг».
Подувший тёплый летний ветерок, обдувая сидящую фигуру восполняет картину ощущений, показывая Человеку кто он, очерчивая физические, плотские границы. Возвращение в сознание памяти о наличии тела привносит новые чувства. И уже к понятному умению «удивляться» прибавляется беспокойство, смутная тревога, о том, что «что-то идёт не так и так быть не должно».
Онемевшие мышцы рук и ног, просыпаясь постепенно возвращали конечности к жизни, к возможности двигаться и ходить. Тысячи маленьких, но направленных с силой прикосновений («Уколов» - подсказывало сознание Человека) окутывали сплошной сетью конечности. Рефлекторные движения, производимые Человеком, прокачивая кровь по тысячам суставов, постепенно избавляли от не приятных ощущений. Тревога уходила и Человек, опираясь на спинку, не с первой попытки, но неуклюже смог подняться и встать на ноги.
Не умелые шаги, на почти не гнувшихся коленях завершили понимание Человека о «Пространстве». Его можно преодолевать!
Так, прямолинейно двигаясь в первоначально выбранном направлении Человек постепенно, не твёрдой поступью, покачиваясь шёл вперёд. Мышечная память подсказывала правильную последовательность движений, делая шаг твёрже и естественней.
Пройдя чуть более десятка метров сойдя с тротуара, Он оказывается на оживлённой будничными пробками дороге.
Приближающийся объект, громкий сигнал и резкий скрип тормозов автомобиля вывели Человека из прострации, заставив инстинктивно резко отшатнуться обратно на пешеходную зону.
- Бл*ть!!! Куда ты прёшь?!? Идиот!!! – продолжая ругаться, и сверлить виновника инцидента матерным взглядом водитель, уносимый потоком машин, стал удаляться.
Чуть не попавший под машину счастливец, не поняв, но осознав новые звуки («Это речь»), наполненные эмоциями, вскрыл в памяти пласт о разнообразии чувств, который может ощущать человек. Зародыш этой мысли дал импульс и мышление Человека пришло в движение, раскрываясь по частичке возвращая Разум и понимание о Мире.
«Я являюсь человеком. Я передвигаюсь и чувствую. И, да, я … понимаю некоторые звуки. Это слова речи людей».
Поняв правило движения, он пошёл, стараясь не нарушать выступа («Да, Бордюра») и не выходить за его границу на проезжую часть.
Шагая вперёд, осматривая взором не знакомые («Хммм?»), но логически понятные силуэты домов человек оглянулся, острая мысль взвилась в его голове:
«Я уже сегодня ходил этим путём… Я сел на лавку, когда мне стала плохо. Та наливающаяся темнота у меня в голове… Мне стало плохо после…».
Остановившись и сузив глаза, он стал вспоминать, воскрешать события, служившие причиной всей этой не понятной хренотени, в которой сейчас так топко и засадно оказался всем, чем только можно.
Отстраняясь в тень высотки и оперевшись на холодной бетон здания, закрыв глаза и сосредоточившись он пытался мучительно вспомнить. Начать вспоминать.
«Я не могу назвать даже своего имени. Оно… Оно Ада… Адам? Как странно: оно совсем не отзывается в моей памяти. Но сейчас ощущается родным и правильным».
Лучи, от части выглянувшего из-за облаков Солнца осветили край дома и начала улицы, ответвляющейся с центрального проспекта. Улавливая частицу знакомых образов, Адам, на секунду замерев в ожидании подсказки изнутри, спешно двинулся по уходящей в бок улице. Туда тянет, там ощущается присутствие ответов, на разрывающие разум вопросы: что с ним происходит... Нет, что ПРОИЗОШЛО?
Пройдя вдоль бокового крыла монументального «Фасадного» п-образного здания Сталинской эпохи и свернув ко входу во внутренний двор, взору открылось детская игровая площадка. От одной из фигур, крошечного домика с небольшими открытыми проёмами дверей и окон, по ещё не просохшему от длительных дождей песку, тянулась вереница следов явно взрослого человека.
Продвигаясь ко входу в нос ударил дурманящий аромат, а глаза, в темноте не большой постройки, выхватывали ещё тлеющую, не обычно толстую, с тонкую ветку дерева, арома-палочку, ничком лежащую («Брошенную мною!») прямо в песке. Адам остановился, но продолжал вдыхать смешанный с благовониями воздух. После каждого вздоха ощущалась наливающаяся тяжесть в теле, подступающая тьма и проблески («Первородного!.. Какого?!?!?») света перед глазами. Попятившись в подступающем паническом ужасе Адам выбежал из двора, остановясь с торца соседнего дома. Держась за угол, он жадно ловил ртом воздух.
Свежий, не смотря близость с переполненным мусорным контейнером, воздух оказывался живительным, проясняющим голову и мысли лекарством, возвращающим уже было снова поплывшую реальность.
«Теперь по крайней мере понятно, что привело меня в это состояние. Сейчас точно ясно, что этот двор и домик, последнее место во Вселенной, где я хотел бы оказаться… Уж лучше в Ад! Хотя я и не знаю где я был или ну пути куда…. Не в этот ли место? Чертовщина какая-то!».
Сердце колотилось с бешеным ритмом, рискуя в каждую секунду выпрыгнуть из груди. Адаму всё ещё не верилось, что он смог нащупать, чётко выделить ту самую пропасть, обозначить табу, к которому не стоит приближаться.
Из мыслей вывел звон ветряных колокольчиков, подвешенных над входом в магазин. Вход располагался в паре метров от места, где стоял Адам. Над дверью, ведущий в магазин, висела вывеска. Надпись гласила: «Asati магазин индийских товаров».
Взгляд метался от вывески магазина на вход во двор. Перечисленный набор терминов ясности в происходящем не прибавлял, но толика первобытного, спрятанного глубоко внутри нас, понимания мелькнула на дне серебряно-серых вдумчивых глаз Адама.
Глядя сквозь окружающие предметы, всматриваясь скорее в известное, чем ощущаемое, невидимое и непостижимое пространство, наполненное Первородным светом, Адам, чуть двигая губами тихо шептал:
- Что бы обрести прощение в первую очередь надо простить себя самому. А зная о своём поступке это невозможно. Память и осознание убивает.
Подняв голову уже решительно, почти переходя на крик сказал:
- Тогда пусть у меня не будет памяти совсем! – И уже и тише – Но будет жизнь. Другая жизнь нового человека.
С силой сжав и разжав кулаки, Адам поднёс ладони вплотную к лицу. Взгляд его упёрся в чистую, без единой линии, не естественно гладкую поверхность кожи. Розовые кончики пальцев казались искусственными. И только ощущение пульсирующей внутри по венам крови давало понять, что они принадлежат живому человеку.
Выйдя на проспект человек стал стремительно удаляться. Казалось он не знал куда шёл, но чувствовалось, что был, уверен в своём выборе. Проходя мимо значительно затопленной части тротуара, Адам, что-то резким движением руки выкинул из своего кармана прямо в центр распластавшийся на пешеходной части дороги лужи.
Фамилия и другие данные под водной толщей воды было не разобрать. Но вписанное в документ имя состояло точно больше, чем из четырёх букв.
